Виктор Шаров: В одну реку нельзя войти дважды

20 мая, 2011

 

Хоккей с мячом. Персона

 

 

Предлагаем вниманию читателей «НС» откровенное интервью с памятным многим иркутским болельщикам игроком «Локомотива» Виктором Шаровым, ныне живущим в Москве, оставившим яркий след в истории иркутского хоккея с мячом.

— Виктор Алексеевич, прежде всего разрешите поздравить вас с недавним юбилеем – 55-летием со дня рождения — и пожелать сибирского здоровья! Остальное приложится!

Иркутские болельщики хотят услышать о вашей жизни, о ваших бывших коллегах и о многом другом. Первый вопрос — околоспортивный: как в ваше время решалась проблема льда?  Когда, примерно в каких числах он был готов?

— В те времена проблем со льдом не было. Перед началом чемпионата к нам постоянно приезжала сборная страны, причем несколькими составами. Те играли между собой и только радовались хорошему качеству льда, который на стадионе «Труд» был готов примерно к 5—7 ноября. На стадионе «Локомотив» лед был готов еще на несколько дней раньше. А начинался чемпионат ориентировочно числу к 22-му. То есть в Иркутске лед был один из первых в стране. Правда, объективности ради, раньше и холодней было.

— Вы по праву являетесь одним из самых легендарных игроков за всю историю иркутского хоккея. Проявлялась ли каким-то образом народная любовь к вам? Дарили какие-то подарки, оказывали болельщики какие-то знаки внимания?

— Подарков в те времена не дарили, тогда было другое время. А вот выпить приглашали часто. Но — режим!

— А власти как относились к хоккеистам? Было ли какое-то особое внимание с их стороны?

— Все зависело от того, кто руководил областью. В то время, когда я играл, первым секретарем обкома был Василий Иванович Ситников. Так вот перед каждым чемпионатом он собирал команду и спрашивал, кому и чем нужно помочь. А таковых было немало. У кого-то были проблемы с детским садиком для ребенка, у кого-то — с жильем. И много всего... Чтобы не забыть, Ситников подзывал помощника и давал указание записывать все просьбы, которые по мере возможности решались в ближайшее время.

Бывали и нестандартные пожелания. Один из хоккеистов, заядлый рыбак, как-то попросил дать разрешение порыбачить в природоохранной зоне реки Ангары. И оно было получено. Когда мы приехали на рыбалку, главный инспектор, предупрежденный заранее, показывал нам места, где лучший клев.

Вообще Василий Иванович был заправским болельщиком. К примеру, идет совещание в обкоме. Ситников смотрит на часы и говорит: «Все, скоро хоккей, закругляемся». И всем коллективом они едут на «Труд». Предусмотрительные работники в такие дни одевались потеплей, а незадачливые топали ботиночками в надежде согреться...

— То есть к хоккеистам относились бережно? И старались каждого оценивать по его заслугам?

— Совершенно верно.

— А в материальном плане? Квартиры, машины выделялись?

— Чем выше ты ценился как игрок, тем больше благ ты и получал. В общем, стимул был.

 

 

— Были ли приглашения у вас от других клубов? И в каком возрасте?

— В период самого расцвета как игрока — примерно в возрасте 23—25 лет — ко мне приезжали селекционеры и от армейских клубов, и от динамовских... Всего приглашения поступали от 8 команд союзного чемпионата. То есть от тех, кто делал ставку не на доморощенных игроков, а кто снимал сливки с игроков других школ. Предлагали сразу и ключи от квартиры, и прочие материальные блага. Но было приглашение даже и от «Енисея».

Однако в наше время не было такого количества переходов.  Люди жили устоявшейся жизнью, когда все всех знают. Меня многие знали в Иркутске, а ехать в неизвестность большого желания не было. Тут мой дом. Это сейчас многие едут за деньгами... А тогда народная любовь много значила для игрока.

— Но ведь были же люди, что решались уехать? Допустим, тот же наш Чухлов, который уехал в Хабаровск и заиграл на очень высоком уровне?

— Для начала — Чухлов не иркутский, а братский. Но дело не только в этом. В армейских и динамовских клубах шла выслуга лет, давали звания, повышающие зарплату... Вопросы с жильем тоже решались достаточно быстро... Но есть тут и еще один нюанс. Частенько в эти команды уходили игроки с большими амбициями, желающие проверить себя как игрока, повысить свое мастерство, заявиться за сборную страны.

Дело в том, что в названные коллективы привлекались по возможности самые талантливые игроки страны. Поэтому чтобы постоянно играть в солидных клубах, надо было соответствовать их уровню, постоянно держать себя в хорошей игровой форме, работать над самосовершенствованием. Иначе бы ты там не удержался. Так что некоторые шли туда именно поэтому.

— Тогда вопрос в продолжение темы: а как относились к тем, кто покидал команду? Поддерживалась с ними связь? Не пеняли им за уход?

— Жизнь есть жизнь. Почему мы должны были предъявлять какие-то претензии? У каждого своя голова на плечах, и ему самому решать свою судьбу. Разумеется, что на поле никаких поблажек никто никому не делал, а вот после игры вполне могли пообщаться в меру своих пристрастий.

— А вас в сборную приглашали?

— Из «Локомотива» в сборную не брали. Для того чтобы туда попасть, необходимо было перейти в другой клуб. Но в другие клубы идти у меня не было никакого желания. Хотя во время приглашения меня в другие клубы речь об игре в сборной возникала.

— А стать чемпионом страны в те времена в составе своей команды было возможно? Вы над этим не задумывались?

— Нет. «Локомотив» был не топовой командой. Здесь играли в основном только доморощенные игроки, уровень которых был очень разным. Вместе с сильными хоккеистами выступали и игроки невысокого уровня. Приглашение же профессионалов из других городов почти не практиковалось. Рычагов в виде призыва в армию у команды не было. Потому те клубы, у которых такая возможность была, всегда находились выше в турнирной сетке. Поэтому стать чемпионами у нас шансов особых не было.

— Как вы получили звание мастера спорта? Какие были ощущения и как вы это отметили?

— В те времена существовало положение: если ты сыграл больше половины матчей в команде, занявшей места с 1-го по 8-е (из 14), то тебе присваивалось это звание. Получить его, разумеется, было приятно. Это подтверждало то, что ты что-то значишь на поле, да и прибавляло десятку к зарплате. Отмечал присвоение звания и значка, естественно, в семье.

— А какими запомнились тренеры, работавшие с командой?

— Лысенко запомнился хозяйственной хваткой. Он отлично умел общаться с властями города, и с его помощью многие игроки получали квартиры и прочее... На игру давал только стратегию, а тактическими действиями занимались сами игроки.  Грек был суровым и жестким тренером. Но справедливым.  Смирнов, пришедший из московского «Динамо», не признавал пропусков тренировок. Единственной уважительной причиной неявки у него был перелом.

— С кем вам было играть удобней всего, с кем взаимопонимание на поле было максимальным?

— Если считать нападающих, то это были Корытин и Удод. Из полузащитников комфортней всего игралось с Василием и Михаилом Никитиными, Сергеем Семеновым и Петровым.

— А против кого было играть неудобно? Наверное, с игроками защиты, которые входили в сборную?

— Необязательно. Тяжело было играть против защитников, играющих быстро и позиционно грамотно. В первую очередь вспоминается Виктор Шакалин — это игрок экстра-класса. Он мог быстро бегать вперед, грамотно откатываться назад, держа ввиду игрока нападения.

— Есть ли у вас самый памятный гол. Красивый или курьезный, нужный или случайный? Какой из ваших голов запомнился вам больше других?

— Самый памятный для меня — это гол, забитый «Енисею». Я пробивал его практически с ленточки, обводящим ударом. К сожалению, ту игру мы проиграли — 2:3. И «повинен» в этом Сергей Ломанов, которого в шутку кое-кто называл «конем». В этом слове нет ничего обидного для Сергея. Означало это лишь то, что остановить Ломанова было практически невозможно. У него была потрясающая скорость и маневренность. Вроде ты его видишь рядом, обводящего нескольких игроков, но через несколько мгновений он уже на другом конце поля. Частенько, как и в той игре, о которой я говорил, Ломанов чуть ли не в одиночку приносил своей команде положительный результат.

— Помню, что, когда «Енисей» приезжал в Иркутск, нередко с трибун неслось: «Ломай Ломана!»

— В те времена не было нынешней грубости на поле.  Пай-мальчиками игроки не были, но откровенно не пытались кого-то сломать. Хоккеисты относились друг к другу бережнее.  А уж к игрокам сборной — и подавно. Да и судьи бдили на эту тему очень тщательно. Если ты пробовал применить к ним какую-то грубость, то автоматически удалялся с поля. А уж если пытался оправдаться перед судьей, то удалялся до конца игры. Думаю, что это было правильно.

— Многих болельщиков со стажем интересуют те люди, что играли с вами бок о бок длительное время. Хотелось бы услышать ваше мнение о них.

— Я играл с большим количеством игроков, причем многие были очень высокого уровня. Допустим, Владимир Корытин был великолепным игроком, обладал пушечным ударом и был даже кандидатом в сборную страны. Но катание его оставляло желать лучшего. Зато как человек он был просто золото. Отличным игроком был Терентьев. Все у него было хорошо, но мешала одна пагубная страсть, так присущая русскому человеку...  Прекрасными игроками были Михаил Швецов, Сергей Семенов, Василий Донских.

Мог вырасти в игрока уровня сборной Игорь Иванов, но неприятная история поставила крест на его карьере. Хотя после своей дисквалификации он мог вернуться, но жил в криминальном районе, и эта среда его засосала. Как, впрочем, и Романа Разумова... Грустно все это вспоминать.

— Вот как раз хотелось бы узнать, что вы думаете о Михаиле Швецове и Василии Донских. И задаю я этот вопрос потому, что от болельщиков-ветеранов частенько приходится слышать, что после Швецова у нас не было игроков такого уровня.

— Я бы не стал так говорить. Миша играл раньше, причем играл отлично. И даже приглашался в сборную, но для этого надо было поменять команду. Его приглашал «Старт», и оттуда Миша легко попадал бы в самую главную команду страны. Но руководители иркутской команды не стали разбрасываться игроками такого уровня, они обеспечили игрока всем необходимым, даже выделили автомобиль «Волга». Поэтому Миша играл у нас, и долгое время они с Сергеем Семеновым были лучшими игроками команды.

Вася пришел попозже. Но он не был хуже, просто играл в другое время. А показателем его мастерства тоже служит приглашение в сборную, и, кроме того, он четырежды включался в состав 22 лучших игроков по итогам чемпионата. Причем хочу отметить, что «Сибскана», в которой играл Василий, была командой более высокого уровня, чем был «Локомотив». И чтобы соответствовать ее уровню, надо было и самому постоянно расти. Так что я не стал бы очень серьезно относиться к утверждению тех болельщиков.

— Некоторые болельщики интересуются, поддерживаете ли вы связь с кем-то из прежнего состава «Локомотива»?

— Ну разумеется. Мы частенько созваниваемся с Володей Петровым. Он живет в Иркутске, а на одном из островов у него дача, откуда не вылазит. Живет здоровой деревенской жизнью.  Он заядлый рыбак, поэтому рыбачит круглый год. Володя Корытин осел в Казахстане. Когда я жил в Иркутске, общались и с Мишей Швецовым, который был судьей, со Славой Говорковым, который тренировал ребятишек. С тех пор как переехал, узнавать новости о ребятах стало трудней. Сын Славки Стас дружит с моим сыном: они вместе играли в юношах, и поэтому, когда он приезжает в столицу, я узнаю новости об отце.

Ну а некоторых парней уже нет с нами... Борис Хандаев как-то вышел из своего дома и пропал без вести. До сих пор никто ничего о нем не знает. Колесников умер от рака. Мы вернулись в высшую лигу и тем самым летом он умер.

Бывает, что иногда получается перекинуться словцом-другим с теми ребятами, кто меня помнит. Это когда «Байкал-Энергия» приезжает сюда. В первую очередь это, разумеется, Леня Князьков, Сергей Калинкин. Общаемся с Женей Ерахтиным, Лехой Баженовым, Васей Карелиным. Но общаться приходится нечасто.  И они люди занятые, да и у меня дела.

— А вот на тему занятий сына хоккеем с мячом можно поподробней? Каких успехов он добился? Как ему было при отце-легенде заниматься хоккеем?

— У Сереги было желание, занимался... Но отношение к нему было несколько предвзятое. Раз ты сын такого отца, то должен быть на голову выше всех. Но ведь успехи приходят с постоянными тренировками, нельзя же только выйти на поле и показывать класс. И когда у сына что-то шло не так, то почему-то тренерам доставляло особое удовольствие затюкивать парня. И Сергей бросил хоккей.

— Слышал такой разговор, что в команду «Локомотив» приходили ребята из двух районов — Ново-Ленино и Свердловского. Это так?

— Не совсем. Свердловский район присутствовал — это те, кто занимался на «Локомотиве». Вторая же часть была из предместья Рабочего и округи. Там существовал в то время клуб «Вымпел», откуда наиболее способные ребята отбирались для ДЮСШ, в которой и пытались довести игру до уровня хоккеистов высшей лиги. После чего наиболее способных отправляли в команду мастеров.

— А какой сезон вам запомнился больше других?

— Мне запомнился сезон, когда в команду пришло много молодежи. Тогда получилось так, что дисквалифицировали троих наших игроков, причем из костяка состава... Поэтому пришлось пополнять состав молодежью. Тогда пришли Вадим Семенов, Саня Шишкин и несколько игроков молодежного состава — чемпионов 1988 года. Нагрузки на молодежь были слишком большие, и у команды не хватило сил выдержать весь сезон, чего не случилось бы, не будь той самой дисквалификации, и мы вылетели в первую лигу. Но трудности только закалили нашу талантливую молодежь, и уже на следующий год мы вернулись в вышку. Причем большинство команд первой лиги мы выносили с двузначным счетом.

— Раз уж разговор зашел о молодежи: были ли в команде какие-то проявления «дедовщины»?

— Как таковой, не было: молодых никто не обижал. Но разумеется, клюшки, мячики и станки для точки коньков носили они.

— Случалось ли такое, что, проведя отличную игру, команда так отмечала это дело, что следующая игра становилась «никакой»?

— Нет. Кто-то из хоккеистов мог «расслабиться», но команда в целом — никогда. Дело в том, что перед сезоном каждый игрок закладывал основы своей «физики». И поэтому опуститься ниже какого-то уровня в игре было невозможно. Тем более что в те времена был и самоконтроль. Могло случиться другое.

Допустим, играл у нас Александр Малетин. Парень по задаткам был неплохой, но у него было серьезное заболевание сердца.  Поэтому полноценно подготовиться к сезону у него не хватало сил. И потому по ходу сезона он «подсаживался» достаточно быстро. И тренеры выпускали его в основном на замену, давая отдохнуть. И все равно ему пришлось в итоге уйти из команды.  Большой спорт — удел здоровых людей.

— А как игроки отдыхали в межсезонье? Они были предоставлены сами себе или все происходило как-то иначе?

— Отпуск у нас был всего один месяц — июль. Все остальное время мы были под присмотром тренеров. Каждый отдыхал в меру своих пристрастий: кто-то просто занимался «ничегонеделанием», кто-то возился по хозяйству, ведь многие жили в частном секторе, кто-то рыбачил. С приходом тренера Лысенко мы стали коллективно выезжать на юг.

— Какими были взаимоотношения в команде?

— Как и везде — дружили компаниями по интересам, по возрастным категориям.

— А вам не хотелось бы снова окунуться в атмосферу хоккея с мячом? Пойти поработать тренером, вспомнить старое, пережить снова моменты взлетов и провалов команды? Не приглашали ли вас руководители нынешней команды? И есть ли у вас какие-либо отношения с нынешним руководством клуба?  Часто ли они о вас вспоминают, поздравляют ли с праздниками?

— В одну реку нельзя войти дважды. Нет, конечно, мой поезд ушел. Я больше 20 лет как отошел от хоккея, давно переехал и живу в другом регионе, поэтому постоянно поддерживать какие-то контакты вряд ли возможно. Да и выпал я из этой обоймы. У меня уже налажена совсем другая жизнь сейчас — другие проблемы, заботы.

— Ну а если бы клуб пригласил вас, допустим, на открытие сезона, то вы бы приехали?

— У меня нет никаких обид ни на кого. Если пригласили бы, то, разумеется, постарался бы появиться на этом празднике — открытии сезона. Но пока не звали.

— Занимает ли сейчас хоккей какое-то место в вашей жизни? С переездом в столицу у вас появилась возможность посещать матчи чемпионата мира, ездить в Швецию на матчи Кубка мира.  Пользуетесь ли вы представившимися возможностями или это вам уже неинтересно?

— Разумеется, по возможности я хожу на хоккей. Ездил в Финляндию на чемпионат мира, игры московского чемпионата-2010 посещал со своими внуками. Но ритм жизни здесь намного более быстрый, чем в Иркутске. Четверо внуков не дают скучать, да и времени на многое не остается. Но стараемся сходить и на игры «Байкал-Энергии», когда она приезжает сюда.

— А внуков вы не хотели бы приобщить к русской игре? Записать их в секцию хоккея с мячом?

— Я реально смотрю на вещи. Попасть в команду из секции здесь нереально, да и живем мы в северной части города, и чтобы привезти-увезти ребенка (и подождать после тренировки), нужно убить целый день. У меня на данный момент нет такой возможности.

— А к другому виду спорта вы будете их приобщать?

— Внуки у меня пока маленькие, так что про это рано говорить. Разумеется, если они захотят чем-то заниматься, то я приложу все усилия, чтобы им в этом помочь.

— Есть ли у вас дома что-то из атрибутики «Байкал-Энергии»?

— Нет. В Москве этого купить негде, а в Иркутске я давно не был.

— Скажите, пожалуйста, каково ваше отношение к шведскому бенди? Нравится ли вам экипировка шведских игроков, стиль их игры?

— К шведскому хоккею отношение самое положительное. В игре скандинавских игроков видны ум и дисциплина. Превосходная тактика, взаиморасположение игроков по позициям, культура паса. Их смотреть всегда интересно. Плюс работники телевидения, прекрасно разбирающиеся в этом виде спорта, который для шведов давно стал национальным, обеспечивают прекрасную картинку. Даже дети, приходя на тренировку, имеют в своем шкафчике пару комплектов формы. А что у нас? В чем тренируются дети?

Экипировка тоже высшего качества, мячи, к которым нам надо привыкать, имеют другую траекторию, другой отскок и прочие показатели, другие клюшки, которые легче и жестче наших и удар которыми дает мячу большую скорость. Мы в свое время тоже хотели играть шведскими клюшками и мячами, но не было такой возможности. Для того чтобы стать как шведы в бенди, надо в корне менять политику. Вместо периферийного вида спорта надо признать хоккей с мячом национальным видом спорта. Иначе мы ничего не изменим в отношении к нему со стороны власть предержащих.

— Кстати, просили ли в ваше время дети клюшки игроков? И отдавали ли им их?

—Да. Я после каждой тренировки отдавал пацанам по клюшке.

— С автографом?

— Когда просили автограф, то я подписывался. И не только на клюшках.

— А были желающие сфотографироваться с вами?

— В целом недостатка в желающих не было, но в те годы фототехника была другая и на морозе обычно не работала. Хотя и особого ажиотажа в то время не наблюдалось. Всплеск интереса возник с созданием «Сибсканы». Но я в то время уже покинул хоккей.

— А что вы скажете по поводу переноса игр нашей команды со стадиона «Труд» на стадион «Рекорд»?

— Двух мнений тут быть не может: команда должна играть на центральном стадионе! Эмоции 20 тысяч болельщиков, выплеснутые в едином порыве, — это нечто! В таких условиях вырастают крылья и стараешься показать все, на что ты способен. Игра же при трех тысячах болельщиков или того меньше просто расхолаживает. Да и до центра всегда легче добраться, чем до окраины города, а тем более уехать обратно.

— Тогда другой вопрос: где вам было бы интересней играть — на «Рекорде» или на «Труде», если бы на этой игре присутствовало 5—6 тысяч зрителей?

— В таком случае на «Рекорде». Когда стадион забит под завязку, это больше располагает, чем пустые трибуны с редкими вкраплениями зрителей.

— Как вы относитесь к тому, что сейчас выезды за любимой командой начинают совершать организованные группы болельщиков — все в атрибутике, с барабанами и прочими причиндалами?

— Отлично. Приятно видеть во время выездной игры своих болельщиков. Дай бог, чтобы у них были деньги на это.

— А когда вы на родном стадионе видите группу болельщиков команды соперника?

— Да нормально. Главное, чтобы не было разборок между болельщиками разных команд.

— И наконец — тема судейства. Актуальна она была в ваше время?

— Я не был тренером и могу только строить предположения.  Открыто не засуживали, но когда надо было «помочь» какой-то команде, опытный судья всегда мог «подсвистнуть» раз-другой в нужную сторону, но делал это так, чтобы комар носу не подточил. Трактовка правил допускала небольшие отклонения туда-сюда. Но обычно этого не было заметно. Судили обычно более лояльно команду — хозяйку площадки. Ибо зритель все-таки брался в расчет.

— Были матчи, в которых мы, выигрывая к перерыву, в конце концов проигрывали? Люди думают, что эти встречи просто «сдавали». Вообще такие прецеденты случались?

— Да, были. С «Кузбассом» в те времена такие истории случались довольно-таки часто. Отношения с Кемерово у нас были дружеские. В зависимости от турнирной ситуации то они нам помогали очками, то мы им.

— А как это происходило?

— Вопросы если и возникали, то решались внутри команд. Деньги на судей не тратились.

— Были ли варианты решения проблем через структуры власти?

— Варианты были всякие. Но если что-то подобное и случалось, то негативного следа в душе не оставалось. Это было в порядке вещей.

— Еще немного расскажите про свою семью. Как ваша жизнь складывается сейчас?

— У меня двое детей и четыре внука — два мальчика и две девочки. Все отлично. Растут хорошо, здоровенькие, радуют.

— Чем занимаетесь, где и кем работаете, если не секрет?

— Работаю экспедитором в семейной фирме. Выезжаю в 5 утра и освобождаюсь к часу дня.

— Бываете ли за границей? Как это сейчас модно — в Турции? Или еще где-то?

— Зимой езжу отдыхать в Египет, летом бываю на Кипре, где живет моя дочь с внуками.

— Осталось ли у вас с тех пор что-то на память? Клюшки, форма, фотографии, газетные вырезки?

— В основном — вырезки из газет.

— Виктор Алексеевич, спасибо вам за честные и откровенные ответы!

Юрий Назыров, специально для «НС».
Фото  автора и из архива Виктора Шарова